— Входите. Где Бен?

Она сказала, и лицо Мэтта вытянулось.

— Значит, Флойд Тиббитс решил разыграть обманутоголюбовника? Подумать только! Да, более неподходящего момента он выбрать не мог.Сегодня во второй половине дня Майка Райерсона привезли обратно из Портленда,чтобы Формен подготовил его к похоронам. И, полагаю, нашу вылазку к домуМарстена тоже придется отложить.

— Какую вылазку? И что с Майком?

— Кофе не хотите? — рассеянно спросил он.

— Нет. Я хочу выяснить, что происходит. Бен сказал, вызнаете.

— Это, — сказал Мэтт, — приказ очень высокопоставленноголица. Бену легко распоряжаться, чтобы я все рассказал. Труднее рассказать. Но япопытаюсь.

— Что…

Мэтт поднял руку.

— Сперва вот что, Сьюзан. Вы с матушкой позавчера заходили вновый магазин?

Сьюзан наморщила лоб.

— Да. А что?

— Сможете передать мне свои впечатления от магазина иособенно — от его владельца?

— От мистера Стрейкера?

— Да.

— Ну, он довольно обаятельный, — сказала Сьюзан. — Может,даже лучше сказать, галантный. Похвалил платье Глинис Мэйберри, и та зарделась,как школьница. А миссис Боддин спросил про повязку на руке… Понимаете, онаплеснула на себя горячим жиром. Он дал ей рецепт припарки, записал на бумажку.А когда вошла Мэйбл…

Вспомнив об этом, Сьюзан немного посмеялась.

— Да?

— Он принес ей стул, — сообщила Сьюзан. — Собственно, нестул, а седалище. Больше похожее на трон. Огромное, резное, красного дерева.Один притащил его откуда-то из запасников, а сам все время улыбался и болтал состальными дамами. Но штука эта должна была весить по крайней мере фунтовтриста. Он бухнул этот стул посреди магазина и проводил Мэйбл к нему. Под руку,представляете? А она хихикала. Если вам довелось повидать хихикающую Мэйбл, вывидели все. И подал кофе. Очень крепкий, но очень хороший.

— Он вам понравился? — спросил Мэтт, внимательно следя заней.

— Это — все к тому же? — спросила она.

— Да, может быть.

— Тогда ладно. Поделюсь с вами чисто женской реакцией. Ипонравился, и нет. Привлек он меня, наверное, в сексуальном отношении, хотя и слабо.Мужчина в годах, горожанин до мозга костей, очень обаятельный, очень галантный.Глядишь на такого, и понимаешь, что он будет делать заказ по французскому меню,зная, какое вино к чему полагается — не просто белое или красное, но какогогода и даже виноградника. Совершенно определенно, не здешнего пошиба. Но вовсене изнеженный. Гибкий, как танцор. И, разумеется, есть нечто привлекательное вчеловеке, который так беззастенчиво лыс. Она улыбнулась, как бы защищаясь,зная, что покраснела и гадая, не сказала ли больше, чем собиралась.

— И тем не менее, он вам не понравился, — сказал Мэтт.

Сьюзан пожала плечами.

— Тут труднее определить, в чем дело. Я думаю… я думаю, япочувствовала за всем этим определенное неуважение. Цинизм. Как если бы ониграл определенную роль, и играл хорошо, но при этом знал — чтобы насодурачить, можно не выкладываться до конца. Эдакий оттеночек снисходительности.— Она неуверенно взглянула на Мэтта. — И еще в нем чувствовалась какая-тожестокость. Честное слово, не знаю, почему.

— Кто-нибудь что-нибудь купил?

— Немного, но ему, похоже, все равно. Мама купила небольшуююгославскую полочку под безделушки, а эта миссис Питри — чудесный складнойстолик, но это все, что я видела. Кажется, он отнесся к этому вполне спокойно.Просто настаивал, чтобы все рассказали друзьям про открывшийся магазин,заходили еще и не чувствовали себя посторонними. Очарование Старого Света.

— По-вашему, он всех обаял?

— Да, и еще как, — ответила Сьюзан, мысленно сравниваявосторги матери в адрес Р.Т. Стрейкера с тем, как она сразу же невзлюбила Бена.

— А его компаньона вы не видели?

— Мистера Барлоу? Нет, он в Нью-Йорке на закупках.

— В самом деле? — сказал Мэтт, обращаясь сам к себе. —Интересно. Неуловимый мистер Барлоу.

— Мистер Бэрк, вы не думаете, что лучше рассказать мне, вчем дело?

Он тяжело вздохнул.

— Полагаю, мне следует попытаться. То, что вы только что мнерассказали, тревожно. Очень тревожно. Все так здорово сходится…

— Что сходится? С чем?

— Следует начать, — приступил Мэтт к рассказу, — с того, какя встретился в забегаловке у Делла с Майком Райерсоном. Встретились мы вчеравечером… а кажется, прошел уже целый век.

5

Свой рассказ Мэтт закончил в двадцать минут девятого. Они соСьюзан успели выпить по две чашки кофе.

— Вот и все, на мой взгляд, — сказал Мэтт. — Ну что,изобразить теперь Наполеона? Или рассказать про астральное общение сТулуз-Лотреком?

— Не глупите, — сказала она. — Что-то происходит — но не то,что вы думаете. Вы должны это понимать.

— Понимал. До прошлой ночи.

— Если никто этого вам не подстроил, как предположил Бен,тогда, может быть, говорил сам Майк Райерсон, в бреду, например.

Это звучало неубедительно, но Сьюзан все равно продолжала:

— Или, может быть, вы задремали, сами того не зная, и всеэто увидели во сне. Со мной такое уже бывало — заснешь, а потом теряешьчетверть часа, а то и минут двадцать.

Мэтт устало пожал плечами.

— Как можно отстаивать свидетельство, которое не примет зачистую монету ни один разумный человек? Что я слышал, то слышал. Я не спал. Именя кое-что тревожит… Тревожит очень сильно. Если верить старым преданиям,вампир не может просто войти в дом и выпить кровь хозяина. Нет. Его нужнопригласить. Прошлой ночью Майк Райерсон пригласил в дом Дэнни Глика. А сам япригласил Майка!

— Мэтт, Бен говорил вам о своей новой книге?

Учитель вертел в пальцах трубку, но не раскуривал ее.

— Очень мало. Только, что она как-то связана с домомМарстена.

— А говорил он вам, что в детстве пережил в доме Марстенасильную травму?

Мэтт резко поднял голову.

— В самом доме? Нет.

— Он влез туда «на слабо». Хотел вступить в один клуб, и емуназначили испытание — сходить в дом Марстена и принести что-нибудь оттуда.Собственно, это он сделал, но прежде, чем уйти, поднялся на второй этаж вспальню, где повесился Хьюби Марстен. Бен открыл дверь и увидел висящего Хьюби.Хьюби открыл глаза. Бен кинулся наутек. Это мучило его двадцать четыре года. Онвернулся в Удел, чтобы попытаться написать книгу и избавиться от этого кошмара.